Дитя ветерана
Забудьте то, что вы слышали о пацифисте, герой берет оружие в пылу битвы. Колченог эпически погружается в хаотическое безумие пуль, взрывов, пламени без контекста Второй мировой. Но это антивоенная картина, она о вере, не о религии Бога, а о веровании в самого себя и силу собственного духа. Солдаты могут победить врага без оружия, даже убить, не применяя его. Сценарий обтягивает клише фильмов о войне, но, не заполняет их механически, а синтезирует во вдохновение. Речь идет о героизме, патриотизме, приверженности убеждениям – качествах раритетных в обществе, где корысть заменила самопожертвование. Лента о реальной истории Дезмонда Досса, набожного адвентиста седьмого дня из небольшого городка, зачисленного в войска медиком и спасшем 75 сослуживцев.
Кино создает неспособность представить ужасы смертельных схваток, кажется стыдным, не соответствуя герою. Он отказался коснуться оружия, пренебрег основным принципом военной сплоченности: вы защищаете своих товарищей, а они вас.
Другие персонажи подвергают сомнению убеждение Дезмонда в том, что насилие никогда не оправдано и нет реального различия между убийствами в разных обстоятельствах. То, что колченог видит на обликах действующих лиц, не презрение, а недоверие, за которым следует раздражительность и, наконец, отрицание. Они чувствуют правду Досса, но не могут вообразить, что мир не место, где правит грубая сила и жестокость. А кто-то уже подсознательно знает, защита не равно спасение. Винтовки, которые Дезмонд отказывается брать, описываются как девушки, женщины, приятели, «возможно, единственная вещь в жизни, любимая вами по-настоящему». Грубые сексуальные разговоры и случайный садизм противопоставляются сладости, благочестию и целомудрию долговязого мальчика со слегка бестолковой манерой поведения и абсолютным физическим и моральным мужеством.
Солдаты, которые убивают по суждениям инстинкта, столь же важны, как и пацифисты со своими соображениями совести. Самоотверженность — форма духовной чистоты, замененная простой математикой спасения жизней.
Это работа режиссера, кажется, нерушимо осознающего парадоксальную взаимосвязь между насилием и верой. Ясно, что Гибсон снял фильм о семье, любви и прощении, поставленный на арене ожесточенного конфликта с запекшейся кровью, буквально окружая рассказ насилием. Головокружительна общая нить, способность втиснуть благочестивое христианство в сценах полного треша.
Написать музыку, которая бы соответствовала духу кадра, пытаться понять и изобразить чьи-то мотивы, настолько специфичные и глубоко духовные принципы не легкая задача, стоящая перед каждым композитором в серьезной картине. Руперт Грегсон-Уильямс справился. Коммерческий продукт необычно структурирован, делится на три весьма разные и не связанные между собой части. Главная тема с напряженным соло виолончели, различными акустическими и электронными вставками. Во второй половине — отрывки из элегантных струнных и духовых, чередующихся с более оптимистичными ритмичными разделами, включая гитары. В концовке страх можно почувствовать через обязательные барабанные лупы и звуковые эффекты. В целом в саундтреке есть свои жемчужины — интересные металлические перкуссии, флейта в японском стиле. Все дорожки записаны в лондонской студии Abbey Road с оркестром, который включал 70 музыкантов и хор.
Денис Лесник